В издательстве Ирины Гудым готовится к выходу книга молодого автора Андрея Воробца. В ней он рассказывает о том периоде своей жизни, когда ему, агроному, пришлось взять в руки оружие и защищать свою страну от агрессора.
Когда Андрей пришел в редакцию и предложил познакомить читателей с отрывками из будущей книги, мы не стали раздумывать. Одно дело, когда литератор при создании образов прибегает к художественному вымыслу, и совсем другое – выстрадать, пропустить через себя.
«Записки участника АТО» – рассказ о войне с точки зрения солдата, эмоции и переживания рядового бойца: что видели, что чувствовали, над чем смеялись, от чего плакали, почему хотелось просто молчать, как изменились их ценности и отношение к жизни…
Выход из котла
5 августа 2014 года на нашей позиции людей оставалось мало, максимум две роты, разбросанные по всей высоте. Вещи наши почти все упакованы, так что за полчаса мы способны выдвинуться. Днём почему-то все залезли в укрытие, улеглись, готовясь кто к дневному сну, а кто и просто вздремнуть от безделья. Лежали, мирно разговаривали о жизни, мечтали о том, что мы будем делать, когда вернёмся домой. Договорились, что обязательно по приезду пойдем в частный аэроклуб и прыгнем с парашютом – так нам хотелось подтвердить, что мы настоящие десантники.
И тут началось! Обстрел, но на этот раз не совсем обычный. По звукам поняли, что бьют именно по нам, по нашему месту. Вход в укрытие был закрыт мешком с землёй. Он всегда открыт, но, если нужно его закрыть, достаточно дёрнуть за верёвку и такой своеобразный люк захлопывался. Была именно такая ситуация, но я сразу не сообразил.
Азаренко кричит:
– Андрей, закрывай вход!
Я раз дёрнул, нет – не падает люк, не закрывается. Сержант кричит:
– Андрюша, дерни сильнее!
Люк закрылся.
– Все на месте? – спросил Женя.
– Да, вроде бы все.
Мы слышали, как трещат деревья возле укрытия. Этот обстрел был как никогда жесткий. Били и «саушки», и «грады», и противоблиндажными снарядами насыпали… Снаряды ложились рядом, очень близко. Чувствовали, как земля под нами содрогалась. Все сидели в касках и бронежилетах, а земля сыпалась за шиворот. В тот момент ситуация уж очень напоминала сцены из фильмов о Второй мировой войне.
Виталик вспомнил:
– Пацаны, а мы ж лопату не взяли с собой, ни простой, ни «сапёрки», если что, откапываться нечем.
– Да не морочь голову, – выругался Сержант, – и так хреново.
Все замолчали.
Недалеко от нас, возле укрытия Тренера, стоял загруженный, подготовленный к выезду «шишарик» (ГАЗ-66, – прим. ред.). В нём были оружие, боеприпасы, вещи. Вдруг раздался сильный взрыв, и началась стрелкотня. Прямое попадание в «шишарик» – весь боекомплект начал взрываться, и, как назло, в нём оказались сигнальные ракеты. Они тоже сдетонировали и с издевательским свистом взлетали в небо.
– С…ка, это же прямое целеуказание сепарам. Сейчас как дадут по нам, и… , – кто-то высказал свои мысли вслух.
– Та хорош трындеть! – снова выругался Сержант.
– Пацаны, уберите «шишарик»! – услышали голос сержанта Дымова по рации.
Мы поняли, что он сидит в укрытии Тренера.
– Саня, держись!
– Да оттолкните БТРом «шишарик», я задыхаюсь, дым валит прямо мне в укрытие.
– Санёк, держись, мы выйти не можем!
– Всем сидеть на местах, никому не высовываться! – скомандовал Енот.
– Коля, давай оттолкнём машину, вытащим Санька! Ты за рулём, я за установкой! Если нужно, разрежу этот долбаный «шишарь» пополам!
– Никому не двигаться, сидеть, я сказал! – рявкнул на меня Енот.
Тут впервые пожалел, что мы сдали свои противогазы еще пару месяцев тому. Я дёрнулся было к выходу на выручку Дымову, но тут же вспомнил, что водить не умею. Так никто и не решился двинуться. Я уже в голове продумал план действий, но… без водителя это бессмысленно.
Саня Дымов продолжал по рации требовать, чтобы ему помогли. Никто не двигался, впервые в жизни я себя почувствовал беспомощным щенком. Побратим задыхается, а помочь никто не может. Нам оставалось только молиться.
Обстрел продолжался, рация затихла. Мы тоже затихли, понимая, что может означать замолчавшая рация. И тут видим: с криком и руганью влетает в укрытие Дымов. Он еще долго матерился на нас, но никто на него не обижался. Я тихо благодарил всех святых, что он остался жив.
Люк с одной стороны укрытия был закрыт, а с другой открыт, через него и залез Дымов. Я сидел почти у самого входа в блиндаж, где вход закрывал мешок с землёй. В блиндаже – полная темнота. После очередного взрыва мешок частично разорвало, и снаружи начал пробиваться свет, а в укрытие заходить пыль и дым. В блиндаже стоял лёгкий туман, дышать стало трудно.
– Андрюша, сними броник и накрой бок, – сказал мне Сержант.
Я так и сделал, но броник оказался маловат, чтобы накрыться полностью.
– Дайте броню, Воробья надо накрыть сбоку! – скомандовал Сержант.
Мне дали ещё один, и мой бок и ноги почти полностью защитили. Обстрел продолжался не утихая. Били «грады» – уже не такие страшные, как «гвоздики».
Я повернул голову в сторону продырявленного люка и то, что там увидел, меня поразило. На стене заметил чётко очерченный странный знак. Это была пиктограмма. Я потряс головой, знак на месте, протёр глаза, нет, знак всё равно никуда не делся. Пятиконечная звезда внутри круга никуда не девалась, при этом на самой стене рисунка нет. Может, тень такое нарисовала? Нет, я поменял положение тела, ничего не изменилось. Что это было, я до сих пор не могу понять. Всё равно продолжал молиться Богу и всем святым, кого только знал, и пацаны, наверное, тоже молились, ведь атеистов на войне не бывает.
Обстрел продолжался около пяти часов. Когда всё затихло, мы сидели в укрытии ещё около получаса. Только потом потихоньку, осторожно начали покидать своё убежище. С изумлением осмотрелись. Вокруг всё сгорело. Посадка, которая служила нам укрытием – растрощена полностью и теперь позиция была как на ладони. Небольшая палатка, в которой стоял запас воды и кое-какие вещи – сгорела, остались лишь баклажки с водой. Кухня разбросана, стол, за которым мы ели, медленно догорал. Наш селезень, которого мы прозвали Сепаром, погиб от осколков. Душевая разлетелась, бак для воды разорван так, что и восстановлению не подлежит.
– Женя, ты, как хочешь, а мы уходим, – заявил Дымов.
Благо, БТР наш остался целым, и уходить было на чём. Все поняли, что ещё один обстрел мы не переживём.
– Грузимся, уходим! – скомандовал Енот.
Минут за пятнадцать все собрались, выдвинулись. Доехали до края посадки, чуть дальше нашли укрытие. Там уже был Тренер и еще человек пять. Приняли нас нормально, Тренеру Женя всё объяснил.
– Хорошо, сидим тут, завтра выходим в Дьяково, главное – пережить эту ночь.
Только начало темнеть, и «снова-здорово» – залпы. Все набились в блиндаж. Но он не рассчитан на такое количество людей, приходилось стоять, а стоять-то неудобно, блиндаж низкий. Около часу продолжался обстрел, били в ту же точку, где совсем недавно находились мы. Поспать толком не получилось, всю ночь бомбили наши позиции.
Это произошло 6 августа 2014 года – начало нашего выхода. Впоследствии, период с 5 по 7 августа мы назвали нашим вторым днём рождения.
Наступило долгожданное утро. Немного перекусив остатками запасов, стали ждать от Тренера команды на выход. Что и как будет дальше, мы не знали, даже представить не могли, что придётся нам пережить. На одном из БТРов к нам подъехал Тротил со своими сапёрами.
– Тренер, дай мне один экипаж, съездим на позиции, будем подрывать брошенные боеприпасы.
Поехали Колюня и Виталик, меня не взяли с собой, нет нужды. Вскоре послышались взрывы, – о, это работал Тротил. Через пару часов оба экипажа вернулись.
– Ну, что там? – все расспрашивали.
Виталик привёз пару разорванных автоматов – результат прямого попадания в наш блиндаж. Всё, что там оставалось – сгорело.
***
Пишу эти строки, а состояние – как перед началом боя. Мандражка лёгкая, внутри какая-то тревога и картинки в голове из недалекого прошлого. Прошла гроза, мне пришлось побегать под дождём, вспышка молнии – гром, и я замечаю за собой, что у меня рот непроизвольно открывается сразу после вспышки в ожидании взрыва, голова вжалась в плечи.
Всё, как тогда, в 2014-м. И хотя после дембеля прошло уже достаточно много времени, все же некоторые рефлексы остались.
***
Так вот, вернёмся к событиям 6 августа 2014 года. Ночью мы почти не спали и усталость давала о себе знать. После того как вернулся Тротил, мы находились в режиме томительного ожидания. И наконец, поступила команда: «Грузимся на машины, выдвигаемся!».
Команду выполнили быстро.
Я, как всегда, умостился на своё рабочее место наводчика в БТРе, весь во внимании и напряжении.
Был ясный солнечный день. В селе Дьяково, куда мы прибыли, уже было много наших. По улицам ходили старики и бегали беззаботные дети, весёлые такие, забавные, смешные. Я посмотрел на одну из девочек, по возрасту, как моя дочурка, внутри что-то так защемило, так стало тоскливо, что аж плакать захотелось.
Я представил себе, как эти детки прячутся в подвалах по ночам. Но плакать нельзя, не время, не сейчас… Мне пришлось проглотить эту тоску и взять себя в руки.
Мы с парнями стояли и курили, разговаривали о всяком, и вдруг подошла к нам маленькая девочка: чумазая, волосики спутались, одежду свою где-то уже испачкала, ну, типичный деревенский ребёнок. Она взяла кого-то из парней за руку и начала щебетать. После того, что нам этот ребёнок «нащебетал», мы чуть не разревелись.
– Дяденька, идём, я покажу, какую красивую кроватку мне сделал дедушка. Она в подвале, но такая красивая, когда начинается гром, меня дедушка несёт туда, в мою новую красивую кроватку, потом бабушка приходит к нам. У них такие некрасивые кроватки, а моя – самая красивая. Мы там остаёмся до утра.
Парнишка, которого она взяла за руку, присел и обнял девочку, крепко-крепко. Мы еле сдержали слёзы. Нервно закурили ещё по одной сигарете.
Местные жители выносили нам еду, пирожки, коржики (вместо хлеба, потому что в магазинах продуктов не было). Одна из женщин принесла ведро борща. «Возьмите, мальчики, вы же голодные, есть хотите, кушайте-кушайте, не стесняйтесь». Эту еду приняли с благодарностью и разделили, как смогли, между собой. Вскоре начали строить колонну, и – в путь.
Андрей Воробец.
(Продолжение следует.)