В начале ХХ века в Российской империи не было единого пенсионного возраста и «работающих пенсионеров», а пособия для высших чиновников могли в сотни раз превышать максимальные выплаты обычным людям, пишет «Фокус».
Если в СССР действовал принцип «кто не работает – тот не ест», а к тунеядцам применяли статью Уголовного кодекса, то в империи никого работать не принуждали. Не хочешь – не работай. Например, человек, обладающий ценными бумагами или значительным наследством, часто игнорировал государственную службу. Правда, и на пенсию рассчитывать не мог. Словом, принцип в те времена был несколько иной: кто не работает – тот ест, но пенсию не получает.
ОППОЗИЦИОНЕРАМ НЕ СВЕТИЛО
Пенсия обычного человека состояла из двух слагаемых. Первое – государственная пенсия «за долговременную беспорочную службу», а в случае досрочного ухода с работы по состоянию здоровья – пенсия по болезни. Второе – эмеритура. Так называли пожизненные выплаты отдельных ведомств своим пенсионерам из кассы взаимопомощи, при условии, что человек отчислял в кассу взносы на протяжении минимум 10 лет. Размер эмеритуры порой не уступал размеру госпенсии.
Единого для всех возраста выхода на пенсию не было. Однако чтобы получать пенсию в размере 100% своей зарплаты, следовало проработать суммарно не менее 35 лет. Работники, прослужившие не менее 25 лет, имели право на «половину оклада».
Женщины не выходили на пенсию раньше мужчин, льгот и привилегий они не имели. Вообще, на госслужбу принимали преимущественно мужчин. Женщин же брали – и то с большими ограничениями – лишь почтово-телеграфное, учебное, медицинское и железнодорожное ведомства. Абсолютное большинство женщин не работали и не могли рассчитывать на пенсию. За исключением вдов, получавших пенсию за умершего мужа.
Женщина-пенсионер имела такие же права, как и пенсионер-мужчина.
Льготы предоставлялись только в случае, если человек становился пенсионером досрочно по состоянию здоровья. Право на максимальную пенсию он получал при выслуге 30 и более лет. Стаж от 20 лет обеспечивал 2/3 оклада, а от 10 лет – треть. Если болезнь не позволяла человеку даже ухаживать за собой, полный оклад полагался ему уже после 20 лет работы, 2/3 – при выслуге не менее 10 лет, а треть – при наличии трудового стажа хотя бы пять лет.
Помимо стажа требовалось наличие еще одного условия: служба на протяжении всех лет должна была быть беспорочной. Уволенному «по статье» отработанные годы не засчитывались в пенсионный стаж. Не полагалась пенсия и лицам, отмотавшим срок по уголовным делам.
В число уголовников входили и представители политической оппозиции. Так что ни Владимиру Ленину, ни стрелявшей в него Фанни Каплан госпенсия не светила. Да и зачем идейным борцам с «режимом» находиться на его же содержании?..
Уволенный «по статье» мог устроиться на другую работу и там заслужить пенсию. Но отсчет выслуги начинался с нуля. А вот гражданин, имевший проблемы с уголовным кодексом, не мог вернуть утраченные пенсионные права – исключение для него мог сделать только лично император, причем прошение на его имя следовало подавать не сразу по отбытии наказания, а хотя бы после трех лет «беспорочной службы». Этот минимальный стаж служил свидетельством того, что вчерашний правонарушитель стал на путь исправления. Если монарх давал согласие, в послужной список бывшего острожника делалась запись о том, что отбытое им наказание «не является препятствием к назначению пенсии». При этом в пенсионный стаж засчитывалась только служба, начатая после выхода из мест лишения свободы. Те, кто попадали под надзор полиции или отсидели в тюрьме, оставались без пенсии.
ДЛЯ НЕБОЖИТЕЛЕЙ НЕ БЫЛО ОГРАНИЧЕНИЙ
Помимо обычных пенсионеров, в те времена имелись и привилегированные – члены Госсовета, министры и лица, назначаемые императором. Они не подчинялись общему пенсионному законодательству. Свод законов гласил: пенсии политических небожителей «не подлежат, относительно размера их, никаким правилам». В каждом конкретном случае сумму определял лично царь.
Особые правила применялись и в придворном ведомстве. Труд тамошних служащих вознаграждался не жалованьем, как везде, а «содержанием». В него включались помимо оклада разного рода привилегии в виде квартирных (аренда жилья) и столовых денег, бесплатное транспортное обеспечение и многое другое. На заслуженном отдыхе чиновники придворного ведомства пользовались привилегиями, к которым привыкли за годы службы.
Чиновник, проработавший в придворном ведомстве 15 лет, получал право на пенсию в размере трети жалованья, прослуживший 20 лет – половину, а 25 лет – 2/3. За «50 лет в строю» государство предоставляло «полный оклад» и все содержание. Это была роскошь, которая в провинции никому и не снилась.
Аналогичными привилегиями пользовались вузовские преподаватели, но не все. Профессура Киевского университета, а также Харьковского, Новороссийского (так назывался Одесский университет) и некоторых других и после 25-летней выслуги получала пенсию в размере полного жалованья, а при стаже 30 лет – полное «содержание». На пенсию в размере половины жалованья университетский профессор мог рассчитывать, отработав 20 лет. А вот преподавательский состав Киевского политехнического института, как и других высших технических учебных заведений, подобными льготами наделен не был.
САМ СЕБЕ ПЕНСИОНЕР
Перечисленные правила касались исключительно бюджетников. Обеспечение старости остальных слоев населения – предпринимателей, ремесленников, частных врачей, рабочих, крестьян – оставалось вне поля зрения государства.
Положим, «сахарные короли» вроде Терещенко и Бродских в госпенсии не нуждались. Их капиталы гарантировали им безбедную жизнь. Но каково тем, у кого не было заводов-пароходов?
Люди, не состоявшие на госслужбе, объединялись и создавали пенсионные кассы. Рабочие и служащие моложе 60 лет, получающие не менее 120 рублей в год, имели право стать членами кассы. Обязательные платежи следовало производить ежемесячно – от 2 до 6% заработка.
Пенсии из средств кассы назначались обыкновенные и усиленные. Обыкновенные – в случае работы на этом предприятии не менее 15 лет. Усиленные – если человек полностью утратил трудоспособность, но при условии работы не менее 10 лет. Участникам кассы, проработавшим более двух лет, в случае ухода с предприятия (увольнения по собственному желанию без выхода на пенсию) возвращали их взносы – без процентов, но иногда и с процентами.
Холостым и бездетным вдовцам назначали пенсии в размере 3/4 пенсии семейного участника. Вдовы и сироты участников кассы пользовались правом на пенсию независимо от трудового стажа самого участника. Кроме того, при кассе образовывали еще и ссудо-вспомогательный отдел для выдачи ссуд и пособий в случае бедствия, а также на погребение.
На больших частных предприятиях участниками пенсионных касс становились более 80% персонала – тысячи человек. Такая касса зачастую оперировала значительными суммами. Это обеспечивало старость тех, кто не состоял на государственной службе.