Нынешний 2019 год – юбилейный для Николая Васильевича Гоголя: 1 апреля исполнилось 210 лет со дня рождения великого писателя. Гоголь давно завоевал любовь николаевских читателей, надёжно поселившись в городских и кабинетных библиотеках жителей города N. Но когда по отчей земле проходит признанный и любимый народом звонкоголосый литературный гений, земля освящается светом его таланта, наполняется духом добра и творчества; обогащается золотой фонд нашей земляческой памяти и гражданской гордости. Николай Васильевич дважды осчастливил своими приездами Одессу. А что же Николаев, до которого рукой подать, который в оные времена являлся морской столицей, городом-штабом Черноморского флота, оплотом державной воинской славы, всегда живо интересовавшей Гоголя, человека и писателя? Об этом история умалчивает, но кое-что всё же успела нашептать.
Путешествия занимают важную часть биографии писателя. Тяга к перемене мест у Николая Васильевича походила на бегство от самого себя, носила болезненный и навязчивый характер и являлась результатом, с одной стороны, его слабого здоровья, страхов, внутренней паники, с другой – неутолимой жажды познания жизни, наблюдений, творческих наработок. Вечный странник, он не имел собственного дома и жил у друзей, а крылатость его души всю жизнь звала в дорогу. Поэтому закономерно: дорога и летящая птица-тройка – главные символы в его творчестве и жизни. Не сиделось, не жилось ему на месте – он колесил по Руси, осуществляя давнюю свою мечту – «проездиться» по родной стране, побывать в разных ее уголках, «приглядеться к земле, к людям, к характерам». «Клянусь, человек стоит того, чтоб его рассматривать с большим любопытством. Нужно увидеть тех, кто составляет соль каждого города или округа, таких бывает два-три в каждом городе» (из письма Гоголя к А.П. Толстому). Он подсматривал образы, подслушивал диалоги, запоминал ситуации, которые потом становились бессмертными строчками его книг. Из 22 лет писательской деятельности десять занимают путешествия по Европе; дольше всего, около четырёх лет, он прожил в Риме – городе, названном писателем родиной его души. Странствия по Европе завершились в 1848 году долгожданной поездкой на Святую землю, к Гробу Господню. Из Иерусалима по морю на пароходе-фрегате «Херсонес» 16 апреля писатель добрался до Одессы, чтобы через три недели, 7 мая, отправиться к матери в Васильевку на Полтавщине. А вот с проездом ли через Николаев – настал черёд определить.
Вероятность того, что Гоголь из Одессы в Васильевку в 1848 г поехал через Николаев, составляет все 99%. Во-первых, из письма Гоголя к С.Т. Аксакову от 12.07.1848 г. из Васильевки нам точно известен маршрут поездки: Одесса – Полтава, и никак не Одесса – Киев. Во-вторых, дорога из Одессы, ведущая на Киев, для Гоголя, направляющегося на Полтавщину, является окружной, затяжной и совершенно ненужной. На Полтаву же прямой, кратчайший путь пролегает только через Николаев, поэтому он должен был выбрать николаевскую дорогу, а не окольную киевскую. Вот ещё одна немаловажная «дорожная» причина. Из России в николаевский штаб ЧФ и обратно бесчисленные донесения везли через Харьков, поэтому дорога Николаев – Харьков по тем временам была хорошо накатанной и являлась сравнительно лучше многих других дорог на Украине. Итак, сравнивая два предположительных маршрута для поездки Гоголя из Одессы в Полтаву, можно сказать, что николаевская дорога была, скорее, качественней киевской, по крайней мере, не хуже, чтобы ей предпочесть по комфорту передвижения окружную киевскую дорогу – это третье «за» в решении нашего вопроса.
Но не только по этим рациональным причинам путь писателя должен был пролегать через город святого Николая. Есть и четвёртое, главное доказательство проезда писателя через Николаев. Работа Гоголя над вторым томом «Мёртвых душ» длилась около 12 лет и совпала с его многочисленными болезнями, которые не только останавливали литературную работу, но забирали вдохновение, веру в свои силы, приводили к затяжным депрессиям. У Гроба Господня он просил творческих сил, Божьего провидения для завершения грандиозного замысла поэмы: создав в 1-м томе эпопею земного ада, во 2-м писатель хотел указать путь преображения, духовного очищения героев – взялся изобразить земное чистилище. А дальше совсем уж утопический замысел: он замахнулся выстроить невообразимое – рай на нашей грешной земле. И, находясь в Одессе, писателю не терпелось приступить к работе над продолжением книги: во время двухнедельного карантина Гоголь просит принести ему 1-й том его «Мёртвых душ», чтобы «проехаться» по сюжету поэмы и работать над замыслом её продолжения. География и образы этого произведения стали навязчивой идеей и уже до конца жизни не покидали его внимания. Находясь в Одессе, Гоголь не мог не думать о том, что рядом простираются земли Херсонской губернии, в состав которой в былые времена входил и Николаев, и куда писатель вместе с Чичиковым «переселял» «мёртвые души» в своей книге. Переселять-то он их переселял, но вот возможность побывать на Херсонщине впервые предоставилась Николаю Васильевичу только в 1848 году, и он не мог упустить такую возможность: своими глазами увидеть этот край и людей, которые в действительности заселили эти загадочные херсонские земли, они же и николаевские. Для любопытного писателя, без устали ищущего новых дорог, городов, встреч, этот расклад представляется важнейшей причиной в выборе николаевской дороги для поездки в Полтаву. Не мог Гоголь отказать себе в удовольствии «проехаться» по Херсонщине, где давно, хотя и виртуально, «поселились» и «жили» герои его поэмы.
Летом 1850 г. А.С. Стурдзе, дипломат и богослов, в письме к Гоголю, находящемуся на родине в Васильевке, зазывал писателя в Одессу. 15 сентября 1850 г. Николай Васильевич пишет ответ: «Скажу вам откровенно, что мне не хочется и на три месяца оставлять России. Ни за что бы я не выехал из Москвы, которую так люблю. Да и вообще Россия всё мне становится ближе и ближе. Кроме свойства родины, есть в ней что-то ещё выше родины, точно как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной. Но на беду пребывание в ней зимою вредоносно для моего здоровья. Не столько хлопочу и грущу я о здоровье, сколько о том, что в зимнее время бываю неспособен к работе. Последняя зима в Москве у меня почти пропала даром. Между тем вижу, что окончанье сочиненья моего нужно, и могло бы принести пользу».
Второй раз уже сухопутным путем Гоголь приехал в Одессу из Васильевки 24 октября 1850 года. Писатель спешил убежать от северных холодов, о чём сообщил В. Жуковскому в письме от 16 декабря 1850 г. И вряд ли бы он стал выбирать более «холодный» и длинный киевский маршрут для прибытия в Одессу, тем более, что погода не радовала теплом: всю дорогу его преследовал проливной дождь и ветер. Дороги размыло, и он перемёрз и устал. Слабый здоровьем, Гоголь без ночлега не стал бы продолжать путь: ночные холод и темень – это не для него. Значит, вечером 23 октября Гоголь мог снять номер в гостинице Николаева, чтобы переночевать, а утром 24 октября отправиться в Одессу. Но это желаемое предположение; скорее всего, это был транзитный проезд через Николаев.
Гоголь в Одессу приехал больным, подавленным, в плохом психическом состоянии: время от времени сказывались последствия заражения малярией в Риме в 1839 г. Его мучат желудочные спазмы, он зябнет, кутается в плед, пухнут ноги, слабеют руки, «свежих минут» бывает не так уж много. Однако писателю очень уютно в Одессе, и уже осенью 1850 года Николай Васильевич почувствовал облегчение. Современники вспоминают, что к нему вернулись обычные живость и бодрость, работа над второй частью «Мёртвых душ» плодотворно продвигалась. Остановился писатель в доме своего родственника генерал-майора А.А. Трощинского, неподалёку от моря. Князь Репнин также отвёл ему особую комнату со специальным столиком, напоминающим высокую конторку, где он мог стоя писать «Мёртвые души» и куда никто не смел входить, чтобы не беспокоить Гоголя. Одесса казалась Гоголю передышкой. Поправив пошатнувшееся здоровье, 27 марта Гоголь покидает Одессу, на прощанье подтвердив данное прежде обещание, увы, несбывшееся: на следующую зиму приехать в Одессу. «Здесь я могу дышать. Осенью поеду в Полтаву, а к зиме и сюда… Не могу переносить северных морозов… весь замерзаю и физически, и нравственно!!».
Существует и пятое, уже документальное, доказательство того, что дорога Гоголя из Одессы пролегала через Николаев: 26 марта 1851 г. Гоголю выданы не одесским, а именно херсонским гражданским губернатором две подорожные: от Одессы до Богуслава и от Одессы до Москвы. (Подлинники подорожных – КИЛ. Дневник неизвестной, стр 559). И это уже не предположения, а факты. Итак, доподлинно известно, что в Москву Гоголь поехал через Николаев и Харьков. Северная киевская дорога даже на метр не пересекает Херсонскую губернию и для поездки в Москву также является окольной и неразумной. Возвращался Гоголь совершено здоровым и весёлым, радовался, как ребёнок, видя восторг своих слушателей и почитателей – таким и запомнили его улицы нашего города. Здесь он останавливался, менял лошадей, его нога ступала на николаевскую землю, и, возможно, он гулял по улицам города-штаба ЧФ, и не только по Соборной, где была расположена почтовая станция.
Николаеву повезло: существует (ну как же без него!) и классический вариант доказательства того, что Николаев магически притягивал внимание Гоголя: все поиски перехлёстывает крылатая фраза: «Шерше ля фам!». Женщиной, которая последние 20 лет по-настоящему восхищала Н.Гоголя, с которой он в дни радости и гнетущей печали был связан крепкими душевными узами, единственной, кому он раз и навсегда подарил своё сердце, была блистательная фрейлина императрицы, жена губернатора Калуги и племянница декабриста Александра Осиповна Смирнова-Россет. Это была платоническая любовь двух сердец, духовная дружба «близнецов-братьев»: оба родились на Украине в один год и месяц, одинаково думали, чувствовали, остро нуждались друг в друге, не мыслили себя без обоюдной поддержки. Калейдоскоп их расставаний и встреч продолжался до самой смерти писателя; «кареглазой Россетти» писатель адресовал более 70 своих эпистолярных посланий, но широкой аудитории известны лишь пять. Она была «музой русской литературы», о своей любимице императрица однажды изрекла: «Александра Осиповна управляет поэтами так же, как царь Николай – государством». Пётр Вяземский вспоминал: «Все мы более или менее были военнопленными красавицы». А Пушкин восклицал в четверостишии: «Черноокая Россетти/ В самовластной красоте/ Все сердца пленила эти:/ Те, те, те и те, те, те!». Она восхищала своим редким умом, красотой, блестящей памятью, образованностью, острым язычком, душевной чистотой, искренностью, удивляла непреходящими поисками духовности. Александра родилась в Одессе, но после смерти отца, коменданта одесского порта, в пять лет девочку отдали на воспитание бабушке Екатерине Евсеевне Лорер в имение Громоклея под Николаевом, ныне Еланецкий район. Друзья любили вспоминать всё, связанное в их судьбах с Украиной: свои родные деревни, «хохлов», раздольную степь, ковыль, камыш, бурьян украинский, галушки – всё, что навеки живо в памяти. Своей родиной она считала Малороссию, себя именовала «хохлачкой», называя Гоголя «хохликом» и «маленьким сокровищем». А.Хомяков, видя пристрастие Россети к Гоголю и Украине, заметил однажды, что «сердце у неё скорее малорусское, нежели русское». Легко предположить, что Гоголю было небезразлично «проехаться» по Николаевщине и увидеть своими глазами дорогие Александре Осиповне места, чтобы при встрече поделиться с ней впечатлениями от увиденного.
А чтобы зрительно зафиксировать два предполагаемых проезда Н.В.Гоголя через Николаев (7 мая 1848 и 24 октября 1850 г.) и один документально подтверждённый (27 марта 1851 г.), мы с художницей Ириной Кореновской и её ученицей Еленой Трушиной в Пушкинском скверике изобразили Николая Васильевича Гоголя, на лошадях в карете въезжающего в Николаев. «Добро пожаловать, Николай Васильевич, в наш гостеприимный город! Мы так давно Вас ждали!».
Зоя Шаталова.