Государственный архив Николаевской области ко Дню примирения и по случаю 75-й годовщины Победы над нацизмом во Второй мировой войне подготовил эксклюзивную выставку-презентацию своих архивных документов.
На ней представлены как уже известные широкой публике документы, так и те, выявление которых в фондах архива продолжалось в течение последних лет, и их публикация происходит впервые. В частности, представлены распоряжения оккупационных органов власти; письма из неволи жителей Николаевщины, угнанных на принудительные работы в нацистский рейх; школьные сочинения детей, переживших оккупацию; акты комиссий о расследовании преступлений нацистов на территории Николаевской области; документы о вкладе священнослужителей в Победу и их награждении медалями и тому подобное.
Кроме того, обнародовано большое количество фотографий, освещающих борьбу участников подпольно-партизанского движения против нацизма во время оккупации, боевые действия армии и бессмертный подвиг отряда Константина Ольшанского, а также послевоенную жизнь населения Николаевщины. Выставку можно увидеть в формате PDF на сайте архива.
Экспозиция стартует снимком эшелона с бойцами, которые отправляются из Николаева на фронт. Это июнь 1941-го, кое-кто из солдат даже улыбается… Они еще не знают о том, что вернутся не все, и молох самой кровопролитной войны уже начал свою «жатву».
Город в это время готовился к оккупации. Вот справка о количестве лиц, которые подали заявления о вступлении в народное ополчение, о количестве женщин, которые могут заместить мужчин на предприятиях области. Она датирована 14 июля 1941 года. Проходит совсем немного времени – и вот уже картина боя за Николаев: работает артиллерия, несколько бойцов выстроились в ряд со снарядами для подачи в ствол орудия.
Текст первого обращения нацистского военного коменданта к гражданскому населению – об установлении новых правил, нового порядка, «орднунга». Заинтересовал один факт: оказывается, радиоприемники и радиодетали разрешалось иметь только немцам, вероятно, этническим, и украинцам, при этом слушать «вражескую пропаганду» строго запрещалось под страхом смерти. У евреев же радиоаппаратура изымалась напрочь. А в книгах о войне писали, что радиоприемники сдавали все…
Предупреждение, вывешенное на домах, где жили оккупанты: тот, кто провинится в отношении их или нарушит их собственность, будет расстрелян. Оно на трех языках: украинском, румынском, немецком, русский был под запретом.
Объявление о регистрации работоспособного населения, объявление румынского военного командования о выявлении коммунистов со странной подписью: «военное командование Гулянка». Вероятно, это такая румынская фамилия, не иначе. Коммунистам предлагалось явиться добровольно в 3-дневный срок в районные префектуры – тогда их будут «рассматривать как заблуждавшихся в своей идеологии и считать разочаровавшимися в идее коммунизма». Гарантировались жизнь и свобода. В противном случае «уклонившиеся будут считаться врагами и подлежать военно-полевому суду». Отдельно шло предупреждение квартиросъемщикам, управдомам и дворникам, которые могут прятать коммунистов. В перспективе их также ждал военно-полевой суд.
Фото взрыва на немецком аэродроме вследствие диверсии николаевских подпольщиков в 1941 году – столб дыма на дальнем плане, на переднем – напряженно смотрящие в ту сторону офицеры в шинелях, с заложенными за спину руками – жест, увековеченный в легендарном фильме «17 мгновений весны» режиссером Татьяной Лиозновой.
Жуткое объявление немецкой комендатуры о наложении штрафа на… весь город Николаев из-за поджога подпольщиками организации «Центр» складов с горючим в парке Петровского, который немцы почему-то именовали луна-парком. Так, до вторника, 25 ноября 1942 года, город должен был заплатить 500 тыс. рублей штрафа. Мало того, горожанам доводилось до сведения: если до 18.00 вторника не будут выявлены виновники поджога, полевой комендант прикажет повесить «определенное число горожан». В подтверждение этому – снимок десяти повешенных на Базарной площади.
Немецкие сообщения о казнях крестьян – за самовольную продажу скота, топлива, зерна и за… участие в выселении немцев и украинцев в Сибирь. Свою подпись на них поставил областной комиссар фон Геннинг.
Немного повеселил, если это слово уместно при взгляде на трагические страницы истории Николаева, призыв оккупационных властей к горожанам по поводу сдачи зимней одежды для немецкой армии. Это была суровейшая зима-1942, нам такие и не снились. Особой популярностью среди германских обмороженных вояк пользовались шубы, меховые жилеты, бурки и валенки, меховые кепки, шали и кашне. За них обещали платить, частично – зерном. Причем сбор вещей также проводился и по квартирам. Если же меховые изделия не приносили добровольно, ни о какой оплате не было и речи. При этом делался акцент на понимании оккупированными гражданами их «долга».
Из этой же серии сообщение от 15 апреля и.о. директора Николаевского исторического музея Л. Кузнецова о разрушении нацистами памятника адмиралу Грейгу. Все дело было в бронзе, цветном металле, которого Гитлеру уже катастрофически не хватало на нужды армии. Разрушители также сняли с постамента 5 бронзовых пушек…
Но не только дефицит ресурсов двигал оккупантами в их деструктивной деятельности. Еще одно обращение Кузнецова к одесским коллегам, датированное 1942 годом, о разрушении немцами древней Ольвии, это наглядно доказывает.
Немало фотографий и документов запечатлели преступления фашизма. Нельзя без содрогания смотреть на снимок с места осмотра членами Национальной чрезвычайной комиссии по расследованию нацистских преступлений могилы узников-скелетов концлагеря в Богдановке, на фото угона молодежи на принудительные работы в Германию. Один из раритетов, представленных на выставке, – трудовая книжка одной из угнанных девушек – Л.Ф.Сычавской. Оригинал письма из рейха угнанной Евгении Зелинской, адресованного родным и написанного еще детским неустоявшимся почерком: она успокаивала свою мать, все, мол, нормально, «работаю в 60 км от Берлина, работа не тяжелая, разгружаем вещи с 6 до 14, а тогда свободны, есть дают в день по 250 граммов хлеба и два раза баланду, бывает, что и картошку». Она просит не беспокоиться, упоминает, что не привыкла к городской жизни…
Сочинение учащейся школы №2 Сухоруковой Валентины. «Когда забирали детей 1926 года рождения для работы в Германии, я искалечила себе руки и ноги, шесть раз пришлось ходить на комиссию, после этого болела очень долго… как вошли красные войска, я стала вольная, свободная, счастливая!».
Многие фотоматериалы запечатлели моменты освобождения города: уличные бои, переправу через Южный Буг, героический десант Константина Ольшанского, извещение о его смерти… А дальше было торжественное вступление освободителей в Николаев, парад, вручение боевых наград. И здесь же – фото разрушенных стапелей, мостов, улиц… Их восстановление руками горожан.
Документ, вызвавший неподдельный интерес: постановление облисполкома о представлении к награде – медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» – троих священнослужителей из Центрального, Жовтневого, Баштанского районов, оно состоялось в 1946 году.
И еще один: сведения о репатриированных жителях области. По состоянию на 10 февраля 1946 года, их вернулось около 18,5 тысячи. Транзитом прошло свыше 9 тысяч…
Апогей народного гнева: снимок с места казни военных преступников на Базарной площади в 1945 году. Море людей, фоном виселице – «визитка» Николаева, здание трамвайной подстанции с его запоминающейся архитектурой.
И завершают выставку фотографии уже мирной, послевоенной жизни, чествования ветеранов, празднования первых годовщин освобождения города. Будем помнить…
Елена Кураса.
Фото из Государственного архива Николаевской области.