Владимиру Подгуренко – прекрасному инженеру с душой поэта.
Троллейбус медленно разворачивался в ночной темноте с улицы Херсонской в сторону ЮТЗ и толкал перед собой золотистое пятно от света фар. Казалось, еще немного и темень ночи отступит, высветится что-то интересное, многозначное. Неторопливо проплыли окна полупустого салона, прощально моргнули искры на бугеле от плохого контакта с проводами. И город опять залила темнота.
Как и в жизни, подумалось Льву Николаевичу Кудряшеву-Айзенбергу: черное и светлое чередуются… Меняются даже начальники… Был Колосов. Теперь стал Романов. У каждого свои методы руководства и степень ответственности… За шестьдесят один год своего бытия подобные случаи с Кудряшевым уже случались. Для себя он их называет семейными историями. Ведь место и коллектив, с которым работаешь – это тоже семья…
Сегодня Романов попросил зайти к нему после работы. Они не один год прослужили вместе общему делу в проектно-конструкторском бюро, создающем корабельные турбины. Были почти ровесниками, Кудряшев даже на несколько лет старше. Но Романова недавно назначили начальником, и для себя, да и вслух, Лев Николаевич называет его шефом. По тональности голоса Кудряшев уловил, что разговор предстоит не очень приятный. Поэтому не шибко торопился после пяти. Знал: все равно Романов еще несколько часов посидит в своем кабинете, чтобы чуточку остыть от текучки…
Если прежний начальник, Колосов, после гудка начинал просмотр СМИ с научных журналов, то новый первым делом заглядывает в местную прессу. Чтобы лучше уловить, куда дует политический ветер… Все-таки разница в четверть века сказывается, ухмыляется про себя Кудряшев, мысленно по дороге домой перелопачивая пролетевший рабочий день. Он понимал: нужно дать возможность поковыряться шефу в городской и областной газетах, пробежать самые интересные публикации в журналах. В таких случаях всегда будут легче решаться всякие трудные вопросы их сложного производства… Не случайно начальство никогда не покидает свои рабочие места вместе со всеми…
И Кудряшев не торопился. Только часика через два прошел по второму этажу и приоткрыл дверь в кабинет шефа. По угрюмо склоненной голове понял, что его догадка оказалась верной. Романов похекал в кулак, отвел взгляд в сторону:
– Сегодня руководителей оборонных предприятий собирали в обкоме… Обсуждали вопрос о массовом выезде евреев в Израиль… Обязали всех лиц, у которых родственники убывают, освободить от руководящих должностей… Независимо от заслуг и званий… Твою полную фамилию, между прочим, тоже упоминали…
Он опять покашлял в кулак и не спеша, с перебоями продолжал:
– Тебя передвину временно на должность ведущего инженера… С максимальным окладом, чтобы семью не ущемлять… Лев Николаевич, ты не обижайся… Приказы мне нужно же выполнять…
Поэтому после разговора с шефом Кудряшев и пошел домой своим ходом. Чтобы по долгой дороге не спеша продумать случившееся…
Нет, ну, какие у него, Кудряшева, могут быть обиды на Романова? У того сейчас на плечах громадный коллектив… Ему приходится думать и расплачиваться за всех… Он связан системой по рукам и ногам гораздо больше рядовых специалистов… А подобные истории на национальной почве, если вспомнить, ему, Кудряшеву, пришлось переживать уже не однажды…
Действительно, из его отдела прочности, которым более тридцати лет он руководит, в Израиль уехал один ведущий специалист. Так ведь, сколько на него представлений он со своим парторгом и профоргом писали, чтобы толкового работника на повышение передвинули… И как до лампочки… Нет, в чем-чем, а в антисемитизме язык не поворачивается обвинять Романова. Он школу не ту прошел… Рядом с Колосовым на профессиональные ноги становился… Начальник опытного производства завода Иосиф Лерман, который тоже еще в пятидесятых годах в Николаев с первой группой приехал, когда вместо завода их встретило поле, заросшее ковылем, как-то поделился с ним такими воспоминаниями…
После очередного заседания в обкоме партии расстроенный Колосов вызвал его к себе и признался:
– Опять говорили, что я привез в Николаев на ЮТЗ синагогу… Не знаю, кто разливает по городу эту ерунду… Но мне надоедают такие бредни…
И тоже перевел Лермана в конструкторский отдел, хотя сам у двух министров ходатайствовал, чтобы Иосифа отпустили с прежней работы в Николаев на новостройку. Говорят, именно после этого у Лермана случился инфаркт, и он больше месяца пролежал без движений. А когда выздоровел, работал уже у технологов…
Да, действительно, если разобраться, то в той первой группе специалистов, которые вместе с Колосовым прибыли в Николаев для строительства ЮТЗ, оказалось много евреев. Но ведь Сергей Дмитриевич подбирал команду не по параграфам кадровых анкет. Не процентный состав кадров по национальностям просчитывал… Он всегда профессионализм, преданность делу и порядочность в людях, прежде всего, высматривал… Ведь конструкторская работа – не армейская служба. Здесь победа добывается не числом. Творческую голову количеством не заменишь…
Тот же Лерман в 1938 году был арестован, исключен из партии, членом которой состоял более десяти лет, и осужден на длительный срок пребывания в ГУЛАГе. Он перед войной попал в закрытую конструкторскую «шарагу» под Казанью, которая занималась разработкой новой боевой техники. Еще не отпраздновали Победу, когда Лермана за добросовестный творческий труд досрочно освободили со снятием судимости, вернули допуск к секретной работе, а в 1945 году наградили медалью «За трудовую доблесть во время Отечественной войны 1941-1945 гг.»…
Конечно, не синагога сроднила первопроходцев турбостроения в городе корабелов. Уверен: большинство из коллег, приехавших вместе ним, как и он, Кудряшев, даже не знают, есть ли она в Николаеве, и где размещается. А сплотила их увлеченность новым делом. Понимание того, что появилась возможность свершить такое, о чем, возможно, до тебя никто в мире еще не додумался. Подобная профессиональная первичность творческого человека захватывает, кружит голову. Заставляет, не считаясь ни с чем, тратить свое жизненное время. И рисковать, если нужно…
Мореплавателей она гонит на край Земли, открывать новые материки, проливы и острова. Альпинистов – раньше других подниматься в заоблачную высь… А конструктора или технолога, стоящих за кульманом перед чистым листом ватмана, – высматривать из ничего, в своем мысленном сознании, устройство отдельных узлов машин, деталей и их соединений. Чтобы потом переносить уловленное в голове на бумагу, в металл и видеть, как оно оживает в реальном действии. Разве нет в этом, как он вычитал недавно у гениального философа древности Платона, чего-то божественного. Для таких людей важнее всего, чтобы дело, которому они отдают лучшие годы жизни, пусть хоть в чем-нибудь, где-нибудь да прорастет…
Неожиданное понижение в должности они с Татьяной переживут. Для них это особого значения не имеет. Только обидно: его вместе с группой сотрудников отметили Ленинской премией за участие в разработках, выполненных СПБ… Событие пышно отпраздновали на предприятии. Даже председатель Совнархоза приезжал поздравлять. Таких лауреатов во всем городе – пока только один. В их солидном «почтовом ящике» – всего пятеро… Позднее его наградили орденом «Знак Почета». А теперешнее решение обесценивает и почетные звания, и ордена. Больно задевает и другое…
Кудряшев видит, как Херсонская улица, отороченная с двух сторон светом фонарей, протянулась через весь город. Там, где-то вдали, в центре Николаева, на Декабристов, живет и его семья. Колосов молодец, сумел добиться, чтобы всех приехавших с ним первопроходцев поселили в одной новой многоэтажке. Это тоже уже многие годы поддерживает и скрепляет ощущение какого-то семейного единения у руководящего состава работников СПБ. Поэтому переданная Романовым информация больше обеспокоила Кудряшева, чем расстроила. Ему, специалисту, всю жизнь занимающемуся расчетом на прочность различных машин и агрегатов, прекрасно известно, как важно для их нормальной и безопасной работы согласованность каждой детали не только по конструкции, но и по структуре металла, пределу прочности, чистоте обработки…
С чего он начинает анализ причин неполадок в турбинах и проверку их на надежность? Именно с таких, казалось бы, незначительных факторов. Страна – это тоже сложнейший механизм, в котором тесно переплетаются экономические, социальные, территориальные, национальные и масса других возможных причин ее поломок… Так изучайте и вовремя устраняйте вероятность их появления…
Антисемитизм не возникает сам по себе. Он – признак неблагополучия в экономике и общественных отношениях. Они с Таней убедились в этом на примере своей разнонациональной семьи. Поэтому периодические всплески в стране юдофобии он сравнивает с историями распада семейных союзов. То, с чем он столкнулся сегодня, нормальные ячейки общества, такие, как у него, подобная встряска лишь укрепляет… Но если государственные отношения не стыкуются с теми, на которых строятся семейные, снижается уровень счастья у населения, и такая страна в опасности. Их полная гармония жизненно необходима для такого многонационального города как Николаев…
В мире бушуют изменения в технике, науке, в политике государств. Люди разного этноса или национальности, но любящие друг друга, улавливают их первыми. Им раньше других открывается, что приоритетными являются общечеловеческие интересы. На них нужно ориентироваться и в личной жизни… Он с Таней и своей матерью эти истины уловили давно…
В далеком 1952 году стареющий Сталин затеял «дело врачей». Его, молодого специалиста Льва Николаевича Кудряшева, уволили с авиационного конструкторского бюро. Хотя Казанский авиационный институт он закончил отличником. Из всех пятидесяти одной дисциплины, указанной в приложении к диплому, у него не было ни одной четверки… Лишилась работы и его мама Фаина Савельевна Айзенберг, прекрасный врач-пульмонолог. Чтобы не пугать кадровиков своим авиационным дипломом, он экстерном сдал экзамены за физико-математический факультет Казанского университета. Только после долгих поисков места трудоустройства его приняли преподавателем физики в вечернюю школу рабочей молодежи…
Хорошо, что с кончиной вождя волна государственного антисемитизма в стране пошла на убыль. Ему повезло, что в молодости встретился такой человек как Колосов. Сергей Дмитриевич сразу улавливал профессиональный уровень своих работников. При увольнении он не побоялся предупредить, что при первой же возможности все равно зачислит его в свое КБ. И действительно выполнил свое обещание. Даже больше: привез в закрытый Николаев…
А впервые столкнулся он с национальной проблематикой в семейных отношениях, когда ему предстояло получить паспорт. В школе он числился по фамилии русского отца – Кудряшев. Мама же, выходя замуж, сохранила свою, еврейскую – Айзенберг. Она не раз делилась с сыном, как бабушка и все их зажиточные родственники негодовали, узнав, что Фаина решила выйти замуж за русского из простой семьи казанских маляров.
Только дедушка встал на ее защиту:
– Разве для этого люди делали революцию в царской России, чтобы стесняться собственной национальности, – растолковывал он возмущенной родне… – Попы в церквях, а равины в синагогах говорят, что Бог хочет видеть людей счастливыми. Но я же знаю прекрасно – только любовь может делать человека таким…
Мать рассказывала, как он сокрушался, что у него нет сына. Мол, вместе с его кончиной закончится и фамилия Айзенберг… Поэтому мама после замужества и не сменила фамилию. Отец еще до революции закончил медицинский факультет Казанского университета, работал врачом. Во время революции служил в Красной Армии помощником начальника санчасти в знаменитой 30-й стрелковой дивизии. В Гражданскую войну за разгром Врангеля и освобождение Крыма дивизия была несколько раз награждена орденами Красного Знамени РСФСР. Именно мать и упросила Льва при получении паспорта добавить и вторую фамилию… Так он и числился по всем документам.
Полная значимость и последствия свершенного открылась ему позднее. Когда пришлось регулярно сталкиваться с чиновниками кадровых служб и первого отдела. Даже при оформлении анкет на представление к Ленинской премии у начальника отдела кадров СПБ вырвалось:
– Лев, и зачем вам далась приставка – Айзенберг? Вон у нашего главного конструктора Сороки Якова Ханановича при оформлении любых документов никаких проблем не возникает. Сорока – и каждому ясно, что, так сказать, птица местная, – ухмылялся кадровик. – Мы ему после фамилии вместо полного имени с отчеством часто только инициалы проставляем, чтобы документ проходил без сучка и задоринки… А с вашей прицепкой к фамилии всегда куча вопросов и уточнений требуют…
Будучи долгое время холостяком из-за вечной занятости на работе, он и на Татьяну обратил внимание, во-первых, потому что проиграл ей несколько партий в теннис, хотя этой игрой увлекался серьезно. Во-вторых, потому что она ни разу не полюбопытствовала, почему у него необычная двойная фамилия… Значит, для нее, в отличие от партийных и кадровых боссов, такое не имеет никакого значения. Она о людях не по фамилиям судит… Жизнь подтвердила, что в Тане не ошибся. Только позднее, когда у них появилась Иринка, жена разобралась подробно в его родословной…
Татьяна тоже в их СПБ работает. А участие в создании и отладке такого сложного агрегата как корабельная турбина похоже на семейное воспитание ребенка. Когда постепенно, на твоих глазах с участием родителей, многочисленных коллективов воспитателей детского садика, школьных и вузовских педагогов формируется личность ребенка. И гордость за то, что ему многое становится доступным…
После кончины отца он сразу же забрал маму к себе, в Николаев. И с Татьяной она быстро нашла общий язык. Поговаривают, будто в детстве мальчишки больше привязаны к отцам, чем к родительнице. А он, сколько помнит себя, все время тянулся к матери. Она не только больше времени ему уделяла, но и сказки у нее интересней оказывались, думать и анализировать с детства учила. Несмотря на свою фамилию, кандидатскую защитила успешно. Собственным примером убеждала, как счастливую личную жизнь нужно строить. Они и внешне очень похожи друг на друга. В его худой подтянутой теннисом фигуре, да и во всем внешнем облике, мало передалось отцовских славянских черт. Больше сохранилось материнских, семитских. Родственники и близкие люди, хорошо знающие их семью, утверждают, что он и Фаина Савельевна даже думают синхронно…
Впереди высветился танк, установленный посреди проспекта. Боевая машина гордо уставила свой ствол в темноту подступившей ночи. Когда товарные вагоны с первыми специалистами турбостроения прибыли в Николаев, где-то на этих улицах город заканчивался.
Поговаривают, здесь школьники городские соревнования авиамоделистов устраивали. СПБ и выстроенный завод вдохнули жизнь в громадный новый район. Появившиеся шеренги многоэтажных домов стали многочисленными вещественными доказательствами того, как многого может давать умелое сочетание творческих мыслей конструкторов, технологов с умелыми руками рабочих…
Вспомнилось недавнее посещение испытаний корабля противовоздушной и противолодочной обороны, построенного в Николаеве и оснащенного новыми турбинами. И то, как ловко их питомиц маневрировал в Средиземном море, обгонял и быстро переходил с переднего на задний ход, перед удивленными командами кораблей НАТО, которые сопровождали его в нейтральных водах повсюду.
Нет, все-таки важно, чтобы человеку было чем гордиться за свой труд, за город, где ты родился и проживаешь. Такая гордость помогает конструктору глубже думать, теннисиста заставляет лучше и ловчее бегать по корту. А обиды от таких семейных историй, какая случилась у него сегодня, время постепенно стирает…
***
Лев Николаевич Кудряшев-Айзенберг ушел из жизни в 2002 году и похоронен в Николаеве, рядом со своей матерью Фаиной Савельевной. Ирина закончила НКИ, вышла удачно замуж и вместе с матерью переехала жить в Москву. Там получила еще одно высшее образование, родила сына и часто вспоминает родной город. Ведь невидимые исторические корни подпитывают людей всю жизнь… Не случайно гениальный Пушкин мудро заметил: «Два чувства дивно близки нам. В них обретает сердце пищу: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам»…
Ходят слухи, будто Татьяна просила после смерти ее кремировать, а прах привезти в Николаев и похоронить рядом с мужем. Но это, как теперь говорят, уже совсем другая история.
Илья Стариков.