Эта статья появилась в газете «Вечерний Николаев» в 2009 году. Тогда редактор Владимир Пучков предложил своим журналистам написать материалы о проблемах, волнующих каждого из нас. Я выбрала тему Черного моря. Сегодня, 31 октября, на планете отмечается День Черного моря. И хотя статья написана более 10 лет назад, черноморские морские проблемы остаются актуальными и в наше время.
Катерок шел на Кинбурн. На горизонте еще только наметилась робкая черточка лиманского берега, а внутри меня уже закопошился радостный червячок. Скоро, совсем скоро я увижу море. Когда родилась эта особенная любовь, я не помню. Может быть, в глубоком детстве – первые 4 года моей сознательной жизни прошли в Одессе. От той счастливой поры никаких картинок в памяти не осталось… кроме одной: мы с моей любимой теткой Женей, регулярно прибывавшей к нам в отпуск из Москвы, сидим на берегу моря и провожаем солнце. Оно катится прямо в воду, щедро размалёвывая всё вокруг себя кармином – небо, волны, белые перья чаек…
– …видишь ли, Черное море умирает.
Этот обрывок фразы, ненароком выскочивший из общего гула голосов, мотора и ветра, вернул меня к действительности. Разговаривали двое мужчин: рассматривали в бинокль сухогруз, гордо шествующий по фарватеру Днепро-Бугского лимана, затем переключили внимание на пеликанов – трое тяжелых носатых “птеродактилей” как раз поднялись в воздух.
Слова о гибели моря застряли в памяти, как некогда детская картинка, и что-то во мне перевернули. Нет, моей любви к морю не стало меньше. Но с того дня я каким-то необъяснимым образом начала воспринимать его как живое, близкое существо. И это очень больно, когда любимое существо умирает.
Ему всегда жилось нелегко. По возвращении с Кинбурна я обкладываюсь литературой, лезу в Интернет, напрашиваюсь в гости к нашему уважаемому экологу Олегу Деркачу. Я хочу спасти Черное море. Для этого должна – уже в который раз! – напомнить всем нам о том, как легко и безжалостно мы его губим.
…А ему всегда жилось нелегко. Зажала его природа внутри материка, окружила сушей и оставила только узенький Босфорский пролив – связующую дорожку к Мировому океану. 300 рек из 17 стран впадают в Черное море, несут ему со своей пресной водой грязь городов, отходы предприятий, химикаты с полей. И большая часть того, что в Черное море поступает, из-за ограниченного водообмена с другими морями, так в нем и остается. Ежегодно только украинские реки тащат сюда 653 тонны осадочных пород, более 8 тысяч тонн органических веществ, две тысячи тонн азота, 1200 тонн фосфора. А еще мы бездумно сваливаем в море нефтепродукты, ртуть, свинец… Отравленное, оно мучается, болеет, пытается себя лечить, а мы ему совсем не помогаем.
Признаюсь, когда я увидела впервые Черное море “в разрезе”, была просто потрясена: колоссальный резервуар воды, на две тысячи метров в глубину зараженной сероводородом… и только на самой поверхности, всего в 200-метровой толще есть кислород, а вместе с ним – жизнь. Уникальное море! 87 процентов его водного объема – “мертвая зона”, где существуют только несколько форм бактерий. А на остальных 13 процентах “территории” изо всех сил пытается выжить разнообразная морская живность: моллюски и крабы, полезные и не очень водоросли, планктон, 168 видов рыб, дельфины…
Кормилица филлофора. В 2008 году президентским указом естественная акватория Черного моря “Филлофорное поле Зернова” была объявлена ботаническим заказником общегосударственного значения. Слава Богу, спохватились.
…Летом 1908 года молодой руководитель Севастопольской биологической станции Академии наук Сергей Зернов изучал уникальное природное явление – скопление красной водоросли Phyllophora в северо-западной части Черного моря, на глубине 20-50 метров. Трал, поднявший на борт маленького судна трехтонный “улов” филлофоры, принес с собой массу морской живности – креветки, крабы, рачки, губки, мидии, мелкие моллюски, рыбки прятались в филлофорных подводных лугах. Все существа были красного, точнее, бордового цвета, каждое из них по-своему “гармонировало” с кормилицей филлофорой. Под ее надежной защитой им было сытно и спокойно, под ее защитой появлялось многочисленное потомство морских обитателей… И вообще, во многом благодаря ей, присутствовала гармония во всем, что природа запрограммировала для этого теплого, мелководного, пронизанного солнцем шельфа.
Собранная Зерновым информация удивила весь ученый мир. Филлофорная плантация была единственным местом в Мировом океане, где образовались огромные луга из красной водоросли. Колония протянулась на 70 миль в длину и на 40 миль – в ширину, это площадь Бельгии и Нидерландов вместе взятых. Эдакое Саргассово море небольшого масштаба. Еще в 1960 году ученые оценивали площадь поля в 11 тысяч квадратных километров, а запасы Phyllophora – в 10 млн. тонн.
Но, к большому огорчению Черного моря, филлофора оказалась находкой, очень полезной для человечества. Содержащееся в ней вещество агар-агар стали применять для приготовления желе, мармелада и зефира, использовали в медицине и текстильной промышленности, альгиновая кислота из красной водоросли делала крепким цемент, бетон, асфальт и даже… помогала закалять высококачественную сталь. В 1931 году в Одессе построили агаровый завод, добыча филлофоры была поставлена на промышленную основу.
…К началу 90-х от Филлофорного поля Зернова остались редкие островки на площади 500 квадратных километров, а запасы филлофоры уменьшились до полутора тонн. Вместе с лугами исчез и живой мир, населявший эту необычную плантацию. Однако не только неразумная добыча стала причиной катастрофы. Гораздо страшнее оказалась эвтрофикация, “цветение” морской воды.
Море цветет. На Кинбурне волна светлая, окрашена легкой зеленью. Прозрачное утро и такая же прозрачная вода. В Рымбах в ранний утренний час поближе к рыбацким сетям приплывают на завтрак дельфины. По-моему, им здесь нравится. Трапеза получается веселая и оживленная. Ближе к восьми возвращаются рыбаки, тянут на песок тяжеленный, дедовских времен баркас. Я заглядываю в корзину и удивляюсь – эти серебристые узкотелые, изящные рыбки мне не знакомы. “Уже третий день сарган идет”, – поясняют рыбаки и советуют непременно отведать его в соленом виде.
Я радуюсь за свое Черное море – вот приплыли дельфины, вот дефицитный сарган идет. Может, все не так плохо? А на следующий день все побережье лимана от Рымбов до Покровских хуторов усыпано мертвыми карасями. На каждом метре – 2-3 немаленькие рыбины. Эвтрофикация. Это ее вина. Перенасыщение воды органическими веществами.
Но если уж быть совсем честными перед Черным морем – вина наша. “Зеленая революция” начала 60-х годов прошлого века, интенсификация сельского хозяйства… Мы так хотели по-быстрому увеличить урожайность зерновых культур. На поля хлынули потоки удобрений, а речные стоки понесли их в море. К началу 80-х Днепр, Днестр и Дунай притащили в своих водах 55 тыс. тонн фосфатов, 340 тыс. тонн нитратов и 10,7 млн. тонн органических веществ. Всё это понравилось фитопланктону, особенно сине-зеленой водоросли, и она на удобрениях разрослась как на дрожжах, заполнила верхние слои воды своими микроскопическими бляшками. Черное море “зацвело”, особенно в нашем мелководном северо-западном “углу”. Мы наблюдаем это явление на Черноморском побережье Очакова, Коблево, Одессы практически все лето.
Вместе с миллиардами бляшек пришла беда. Сине-зеленые водоросли сделали непрозрачной воду: если раньше прозрачность Черного моря в наших краях достигала 10-20 метров, теперь – максимум 6. Зеленая “ряска” закрыла солнечный свет для филлофоры и других донных растений, и луга начали умирать.
Вместе с миллиардами сине-зеленых бляшек пришла и другая беда. Гипоксия. Закончившие свою жизнь микроскопические водоросли оседают и оседают на дно, теперь на одном квадратном метре их укладывается в 30 раз больше, чем 50 лет назад. Разлагаясь, эта огромная масса сжигает огромное количество растворенного в воде кислорода. И Черное море начинает задыхаться. Наступает гипоксия – дефицит кислорода в воде. Задыхаются растения, задыхаются ползающие по дну рачки и моллюски, задыхается донная рыба. На что уж карась – выносливый, привык и к спартанским условиям, и к холоду, и к мутной воде… Однако никто не жилец без кислорода. Погибает карась в глубине от гипоксии или выбрасывается на берег… На северо-западном черноморском шельфе заморы рыбы наблюдались на участках площадью от 30 до 40 тыс. кв. километров.
Итог? Итог таков: за 30 лет Черное море потеряло 60 млн. тонн общей биомассы, из них 5 млн. тонн рыбы. И как тут еще раз не вспомнить добрым словом Филлофорное поле Зернова, которое давало в бытность своего максимального развития до 5 млн. кубометров кислорода в сутки!
За угол. Направо от Крыма. Если сидеть на самом краешке Кинбурнской косы, на стыке моря и лимана, и смотреть в открытое море, можно убежать взглядом туда, где когда-то колыхалось подводное филлофорное царство. Этот черноморский “угол”, северо-западный шельф – самое обширное мелководье площадью 100 тыс. кв. км, его всегда называли “житницей” Черного моря. Ягорлыцкий, Тендровский, Каркинитский, Джарылгачский заливы – хорошо прогретые солнцем, не слишком соленые, спокойные, богатые морскими обитателями.
…”Район Черного моря, в наибольшей степени подверженный негативным последствиям эвтрофикации, расположен у побережий Одесской и Николаевской областей. Его площадь 7750 кв. км. Это зона, в наибольшей степени отвечающая понятию “зона экологического кризиса””… Я отрываю глаза от ученой книжки Ювеналия Зайцева, гидробиолога, исследователя Черного моря, академика Национальной академии наук Украины. Я снова смотрю на море. Солнечные лучи искрятся, распластываются на волнах серебристой помятой фольгой…
Я хочу спасти Черное море. Существует же Конвенция о его защите от загрязнения. Существует Черноморская экологическая программа. Существуют многочисленные стратегические планы действий. Наконец, ежегодно 31 октября на планете отмечается День Черного моря, привлекающий внимание всего человечества к его проблемам!
Но людей, которые по-настоящему хотят его спасти, гораздо меньше, чем людей равнодушных или воспринимающих море потребительски. Поэтому спасти его непросто…
Конечно, лучше всего дать Черному морю покой, ну хотя бы несколько десятилетий передышки. И тогда оно поднатужится, запустит резервные механизмы своего большого водяного организма, механизмы самоочищения и самовосстановления, и самостоятельно сделает всё необходимое для поправки своего здоровья. Только бы мы не мешали ему… Жаль, но это абсолютно нереально.
Фото – Н. Христова
