Нам всем надо крепко встать на ноги… Интервью с Александром Смирновым

9:00

Откройте “Вечерний Николаев” в Google News и  Телеграм-канале

За пять последних лет затянувшийся вооруженный конфликт на востоке, среди степей и терриконов Донбасса, у среднестатистических жителей нашей страны уже практически не вызывает интереса. Он где-то там, так далеко, что отсюда не видно – увы, так, или примерно так, считает основная масса тех, кого обстрелы и бомбежки не коснулись от слова «совсем», кто привык вести размеренную жизнь тылового обывателя.
Однако есть те, для кого завывание приближающейся мины или рев реактивного снаряда, автоматная трескотня или энергичные хлопки танковых пушек даже спустя пять лет после начала активной фазы боевых действий вызывают нервную дрожь и большущее физическое напряжение. Это – молодые и средних лет ветераны, в одночасье выдернутые из гражданских пиджаков и офисных кресел под свинцовые подарки восточных соседей.
Один из них – археолог, герой многих публикаций «Вечерки», старший преподаватель кафедры истории и археологии исторического факультета ННУ им В.А. Сухомлинского, «Горожанин года – 2014» в номинации «Наука и высшая школа», автор десятков книг и научных статей, руководитель экспедиций на острове Березань, в античной Ольвии, в городище Дикий Сад, а с недавних пор – и на территории Соборной площади, – Александр Смирнов хорошо известен и в родном Николаеве, и далеко за его пределами.

Как и большинство выпускников военной кафедры ННУ им. Сухомлинского, в смутное время 2014 года его, офицера запаса, призвали в действующую армию в числе первых.
– До того момента я несколько раз был на военных сборах, где получил очередное звание «старший лейтенант запаса». Всё. По сути – «гражданский пиджак».
В числе таких же «запасных» весной 2014 года Александр начал проходить службу в николаевской 79-й бригаде на должности замкомандира роты химической и бактериологической защиты.
Это спустя месяцы наша «десантура» покрыла себя потом, кровью и славой, а тогда… Тогда все приходилось покупать, доставать, выбивать, собирать по крупицам.
– Когда формировалась рота, я сгреб все свое экспедиционное оборудование: лопаты, спальники, палатки и другие пожитки. Борисыч (нынешний вице-мэр Юрий Степанец, – прим. ред.), как человек более опытный и со связями, припер в часть, в нашу роту, какие-то умывальники, биотуалет, другой какой-то «хабар». Коллеги-офицеры тоже суетились, затаривались экипировкой и продуктами на Центральном рынке на всю (!!!) роту. Надо сказать, что к моменту выхода на Херсонскую область подразделение было укомплектовано, более-менее подготовлено и, самое главное, что сыграло свою положительную роль, подобралась отличная команда офицеров: слаженная, добросовестная.
О службе бойцов первых волн мобилизации, когда за собственные деньги покупалось все, вплоть до обмундирования, бронежилетов и касок, а первые волонтеры тащили из дому последнее, чтобы подшефных бойцов одеть, обуть и накормить, сейчас говорить уже как-то и не особо любят. Хотя народная помощь в первые месяцы противостояния была поистине неоценимой.
– В мае мы уже направились на восток, заняли позиции южнее Донецка. Тогда же начались первые обстрелы и боестолкновения. А открывать огонь приходилось очень часто. В основном по транспорту, который пытался прорваться к нам в лагерь. Сейчас понимаешь, что это были никакие не «шахтеры», а обученные российские наемники, диверсанты. Ну и местная милиция-коллаборационисты очень содействовала боевикам. «Восставшие» же шахтеры, из местных, как преподносила их российская пропаганда, драпали, завидев нашу технику, флаги Украины и ВДВ. Собственно, бросок до границы с РФ мы осуществили очень быстро, практически не встретив какого-либо серьезного сопротивления. Тогда бригада вместе с пограничниками заняла все ключевые высоты на границе. 80-я львовская ОДШБ должна была закрывать границу с севера, от Луганска, а мы – с юга, со стороны Донецка. Но… Приказа все не было и не было.
Так Александр Смирнов вместе со своей ротой и провел всю летнюю военную кампанию 2014 года: попав в окружение, николаевские десантники, зарывшись в высоты, держали позиции до последнего, не давая прорваться вглубь «гуманитарным» конвоям с оружием и боеприпасами «из-за поребрика».
– Одну и ту же высоту могли утюжить по 2-3 раза в день «градами» и другими артиллерийскими системами, но выбить оттуда не могли – так мы зарылись в сопки. Долбили – по нам, по высоте «Гранит», по ребятам на других высотах – российские срочники-артиллеристы, тренировались на нас, как на кошках.
…Они уходили в ночь. Заминировав и подорвав все, что нельзя было вывезти или унести на себе. Прорывались к своим, кто как мог, какими угодно тропами и путями, прячась по пути от российских беспилотников, наводнивших небо. После 9 часов небольшого ада, к утру, подразделение вышло к Амбросиевке – к своим.
– Только мы получили необходимую медицинскую помощь и ушли на запад (опять ж балками и проселками, чтобы не подставиться под удары врага), как по населенному пункту отработали «грады». Это, кстати, был первый удар по гражданским – до того россиян взбесило известие, что мы вырвались из окружения. За день-два до этого по их «новостям» прошло, что николаевская десантная бригада полностью уничтожена.
***
В зимних боях, в том числе и за ДАП, Александр Смирнов хоть и принимал участие, но пробыл на фронте недолго – усугубилась полученная еще летом травма, и из второй ротации он отправился прямиком в госпиталь.
– Так что из армии меня комиссовали, признали не годным к строевой службе в мирное время.
Надо особо отметить, что все время, пока Александр проходил службу, он не прерывал связи с университетом и лабораторией, чувствовал постоянную поддержку не только со стороны близких людей – семьи, но и со стороны коллег и студентов.
– Пока воевал, мои ребята тоже ушли в армию. Собственно, в лаборатории остался Кирилл Горбенко – из-за возраста, и еще несколько человек, не годных к строевой по здоровью. В итоге, Денис Бондаренко оказался под городом Счастье, на Луганщине, а Роман Козленко – участвовал в боях за Дебальцево. Так что сейчас, когда мы собираемся вместе на кафедре, критическая масса АТОшников на квадратный метр больше, чем где-либо, – смеется Александр.
– Надо сказать большое спасибо археологии. Я выжил, в какой-то мере, благодаря любимой работе. Потому что привык к выживанию в полевых условиях, руководству людьми и т.д. Благодаря полученным ранее навыкам и сплоченности боевого коллектива, мы не потеряли ни одного человека. Были раненые, в том числе и я, но «200-х» у нас в подразделении не было.
Так как археолог Александр Смирнов не прерывал связей с научным миром, адаптироваться к реалиям мирной жизни было значительно проще. Нельзя умалчивать и о том, что огромную поддержку вернувшемуся домой десантнику оказала его большая семья – ждали, переживали, надеялись. Так что апатии не было.
– Я практически не сидел дома. Надо было включаться в работу, копать. И я поехал в экспедицию. Вот как был, с лангетом на ноге, так и поехал на Березань. А вообще, людям, прошедшим бои, адаптироваться очень сложно. Некоторые от взрыва петарды на улице под стол прыгают. И неудивительно, потому что война – это синдром. И заниматься людьми с синдромом войны должны специалисты-психиатры, а не волонтеры-психологи (хотя они тоже очень нужны). Во всем мире это практикуется.
***
Разговор с интересным человеком всегда затягивает. Говорили мы с Александром долго, обстоятельно, с перерывами, перекурами и отступлениями на общие темы, войны вроде бы и не касавшиеся, но близкие: о науке, работе с молодежью, перспективах страны…
Нам всем надо время. Надо время крепко встать на ноги. Надо время, чтобы побороть «совок», засевший, укоренившийся наглухо в головах поколений, поменять сознание у людей. Надо время, чтобы вернулись потерянные территории – Крым, Донбасс… Просто на все надо время.
Беседовал
Александр Сайковский.
Фото из архива редакции.