Бывает, что трудно вспомнить даже то, что случилось в прошлом году: стираются подробности, тонут в Лете детали. И это не Альцгеймер и не деменция – просто сверхинформативность нашей жизни уже зашкаливает, многие живут только днем сегодняшним, немногие – завтрашним, а в минувшее погружаются единицы, да и то, когда есть повод. Например, такой, как сейчас.
Август 1991 года. Каким он был в Николаеве, душой и «телом» принадлежавшем еще к «1/6 части суши»? Из слов моих собеседников, стоявших у истоков николаевского Руха, можно сделать вывод: достаточно инертным. Впрочем, чего было ожидать от наглухо «закрытого» города, работавшего на ВПК? Даже пресловутые «перестройка» и гласность воплощались здесь лишь в громкие фразы, да и то – после нахлобучки «сверху». Мы только что пережили «павловскую реформу», и горожане, как и вся страна, еще не пришли в себя после первого крупного обмана власть предержащих. По телевизору транслировались два канала, на уши вешались лозунги «с человеческим лицом», в длиннющих очередях за самым необходимым приходилось скучать после работы безо всяких гаджетов. Но о телевизоре – позже.
Единственной альтернативой закосневшей коммунистической идеологии был Народный Рух. Относились тогда к нему с опаской, но многие уже считали его веянием нового времени, и опаска постепенно перерастала в любопытство: а ну как и правда…
Юрий Диденко, председатель краевой организации НРУ, рассказывает, что, по сравнению с Николаевом, даже Южноукраинск, где он тогда жил и работал, казался «мятежником». Возможно, в силу своей молодости и благодаря массе технической интеллигенции вкупе с высококвалифицированным пролетариатом. Он вспоминает, что в Южноукраинске на последнюю организованную демонстрацию в «красный день календаря» 7 ноября 1990 года активисты Руха – немного, человек 30, вышли с желто-голубыми флагами и с креативными по тем временам лозунгами: «Украина, мир ждет тебя 30 лет!» и «7 ноября – день памяти жертв красного и белого террора». Смело, что и говорить. Правда, «белый террор» пришлось все же добавить, хоть и не хотелось. Нельзя представить себе, что такое могло произойти в те же дни в «красном» Николаеве. Колонна «руховцев» пристроилась в хвост к основной и стала большой неожиданностью для отцов города, весело махавшим трудящимся с праздничной трибуны. Им, как говорится, «заціпило». Подавился словом громкоговоритель, наступила гробовая тишина. Но ничего, пронесло…
Александр Малицкий, заместитель главного редактора еженедельника «Український південь», вспоминает, что незадолго до обретения Украиной независимости Николаев почти стопроцентно проголосовал за сохранение Союза – в марте того же года. За несколько месяцев была проделана большая работа, члены николаевского Руха успешно использовали паузу: раздавали на улицах и в подворотнях пропагандистские проукраинские газеты и листовки, которые мешками шли почтой из Галичины на адрес Диденко. Тамошний люд, прочитав, не выбрасывал их, а сносил для отправки на Юг. С марта по август на улице Советской ежедневно стоял пикет под желто-голубым флагом. Большинство простых горожан относилось к нему нейтрально, некоторые возмущались и устраивали дискуссии, а вот коммунисты часто лезли в драку. Так, по крайней мере, утверждают мои собеседники. И я им почему-то верю…
Одним из направлений деятельности организации, по словам Юрия Диденко, тогда стала борьба за возвращение общинам церквей, синагог, костелов. И это, он считает, послужило на благо зарождавшейся государственности: «Люди начинали нам верить!». Кстати, 1 декабря 1991-го, на очередном референдуме по поводу независимости Украины 87% николаевцев отдали голос за нее.
Но этому предшествовал мятеж ГКЧП, после ликвидации которого движение вперед стало необратимым. Вспоминает николаевец Евгений Евтушенко:
«С детства, со школьных лет дружил с «основоположником» кабельного телевидения в Николаеве Юрием Пителем (ныне покойным, прим. авт.). Его компания тогда была единственной в городе и вещала только на Намыв, где и базировалась. И вот 19 августа раздается в моей квартире телефонный звонок. Звонит Юрий и просит… принести что-нибудь поесть, а если можно – то и выпить. Оказывается, его команда засела на чердаке какой-то намывской 9-этажки и ведет прямую трансляцию СNN с помощью спутника о деяниях Янаева, Язова и их коллег по ГКЧП. Выйти на улицу они не могут: во-первых, забаррикадировались, во-вторых, их многие знают, а КГБ уже стоит на ушах. Я купил еды, водки, добрался до них, постучал «кодом». Мне были очень рады. Думаю, что в этой ситуации выиграл «привилегированный» Намыв: на остальной городской территории с голубых экранов доносились звуки «Лебединого озера». И каждый, после череды смертей престарелых генсеков, понимал: что-то случилось. Город затих, на кухнях – и то говорили полушепотом, строя самые невероятные предположения…».
И все-таки времена менялись: первый признак этого – то, что скрыть информацию было уже нельзя. Назревали настоящие, не липовые перемены. Мои собеседники на вопрос, отвечает ли независимая Украина их чаяниям, ответили, что да, во многом. Ну, а что не получилось до сих пор – получится в будущем.
Елена Кураса.