В этом году исполнилось 190 лет одному из самых выдающихся подвигов в истории морских сражений: 14(27) мая 1829 года 18-пушечный бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта А.И. Казарского одержал победу в неравном бою с двумя турецкими линейными кораблями со 186 пушками на бортах.
На чествование памяти меркурьевцев 26 мая у памятника Казарскому на старом Николаевском некрополе традиционно собрались члены Всеукраинского союза писателей-маринистов, Николаевской ассоциации ветеранов-подводников, представители русских общественных организаций, автор книги о Казарском Игорь Кисаров, горожане. Состоялось торжественное возложение цветов к подножию памятников героям; с чувством трепетного почтения отслужили панихиду по меркурьевцам; в выступлениях говорили о легендарном сражении, об истинном примере воинской чести и доблести, вспоминали самые яркие вехи жизни командира «Меркурия».
У Александра Ивановича Казарского, национального героя Беларуси, Украины и России, удивившего и восхитившего своим беспримерным подвигом весь мир, даты рождения и смерти совпадают – это 29 июня (1798-1833). В датах нет роковой случайности: по одной из версий, он принял мученическую насильственную смерть от отравления во время поздравительных славословий, предваряющих день рождения героя – так преступные замыслы николаевским казнокрадам легче было осуществить, усыпив бдительность неподкупного флигель-адъютанта Николая I, приехавшего в Николаев по высочайшему повелению для ревизии на ЧФ.
Его жизнь поражает контрастами и зигзагами судьбы. Герой русско-турецкой войны 1828-1829 годов, победивший в открытом бою десятикратно превосходящего по силе врага, – в результате мафиозных закулисных разбоев кончину принял в мирное время во время финансовой ревизии от «своих» же недавних моряков-побратимов – высшего командного состава ЧФ, возглавляемого адмиралом А.Грейгом. Хранимый Богом от пули и огня, морской волны и картечи, смерть «выпил» из чашечки с кофе, «заправленного» лошадиной дозой ртути. Всегда пристально и бесстрашно 
смотрящий в лицо грозного Марса, приучившего его молниеносно разгадывать замыслы противника, – не увидел циничную гримасу старухи с косой в миловидном личике невинной красавицы на выданье, услужливо подающей ему ту самую чашечку с кофе. Светлый, лучезарный, почти мифический подвиг, занесённый в Книгу Славы на вечные времена – и, в прямом и переносном смысле, «чёрная» смерть, подлая и безвременная: в гробу его тело распухло до невозможности и почернело, как уголь,- почернели даже эполеты, глаза лопнули и ноги по ступни отвалились. Грейга после такой смерти любимого героя в народе стали называть «чёрным» адмиралом.
Происхождением из обедневшей многодетной дворянской семьи, он, сам того не желая, после подвига «Меркурия» был вознесён судьбой в высшие эшелоны власти – стал доверенным лицом Николая I и имел неограниченную власть во время командировок с правом доклада лично царю. Находился на придворной службе в свите императора, но тяготился званием царедворца и категорически не желал использовать царское доверие для карьерного роста.
Виртуозный военный моряк-самородок, как о нём говорили, был рождён в Дубровно Витебской губернии посреди суши, откуда до моря скакать-не доскакать. Отец, поощрявший обучение в церковно-приходской школе, но не книгочтение как таковое, привил Александру уверенность в непоколебимости устоев империи, дал чёткое понятие о чести и верности Отечеству и сказал сыну, отправляя с дядей в штурманскую школу г.Николаева: «Честное имя, Саша, – это единственное, что оставлю тебе в наследство».
Скромный, застенчивый от природы, на флоте и в штурманском училище под воздействием поставленной цели и историй о боевой славе отечественного флота, Александр прошёл хорошую школу самовоспитания: учился профессиональному мастерству и умению жить одной корабельной семьёй, а его приятель по училищу Николай Чижов привил другу любовь к литературе. Существуют предположения, что в училище он не поступал, а если и учился, то плохо, т.к. «поздно» был произведён в мичманы. Факты биографии действительно не состыковываются, но если обратиться к учебным заведениям, готовившим офицеров флота, то карьерная карта Казарского легко ложится на эти самые факты. Производство в мичманы в таких училищах проходило по разным вариантам: 1) по окончании 8-летнего обучения с 9 до 17 лет успешные ученики, чьи фамилии были записаны в Золотую книгу училища, после прохождения практики в качестве гардемаринов и сдачи выпускных экзаменов в 17 лет выпускались мичманами – нерадивые кадеты из Чёрной книги выпускались юнгами, матросами, штурманскими помощниками и в мичманы производились намного позже по 2-му варианту уже во время службы после практического экзамена на чин мичмана; 3) после 4-х лет плавания гардемарином или одного плавания продолжительностью не менее 4-х месяцев волонтёры поступали в училище на ускоренный срок обучения и после сдачи экзамена также получали первый офицерский чин. По приезде в Николаев Александр был волонтёром, затем в штурманском училище проходил кадетскую выучку, был записан в гардемарины, в 1814 г. в 16 лет (даже на год раньше первого варианта) получает первый офицерский чин мичмана – он явно учился по третьему варианту и числился в списках Золотой книги кадетов. Лёгких путей не искал, и вскоре, по окончании учёбы, по собственному рапорту был направлен на Дунайскую флотилию командиром мелких гребных судов в Измаиле.
В 1819 г. произведён в лейтенанты и назначен на фрегат «Евстафий» – именно здесь началась настоящая служба. На ЧФ Казарский, как и мечтал, служил под началом лучшего командира Черноморской эскадры Ивана Семёновича Скаловского, девизом которого было: «На вахте не жди подсказку». Под руководством своего кумира прошёл хорошую школу морского дела, усвоил основные офицерские принципы действовать самостоятельно, решительно, научился выстраивать взаимоотношения с экипажем, опережать действия противника – из умного, но замкнутого мальчика Черноморский флот воспитал отважного воина, решительного и знающего командира.
Во время русско-турецкой войны в 1828 г. Казарский командует бомбардирским судном «Соперник». Участвуя в штурме Анапы и Варны, «Соперник» (в прошлом транспортное судно, благодаря чему имел небольшую осадку и легко маневрировал) подходил по мелководью близко к берегу и, более других рискуя жизнью, бесстрашно обстреливал береговые укрепления. Получив 6 пробоин корпуса и 2 повреждения рангоута, судно в течение трёх недель до последнего дня осады Анапы продолжало упорно атаковать крепость, за взятие которой Казарский получил очередное звание капитан-лейтенанта. А за личные мужество и самоотверженность, проявленные во время штурма Варны, Александр Иванович в знак особых отличий был награждён золотой саблей «За храбрость».
В 1829 г. отважного молодого капитана назначили командиром брига «Меркурий», на котором он ранее служил и хорошо знал. 14(27) мая бриг принял неравный бой с десятикратно превосходящими по силе двумя турецкими линейными кораблями «Селимие» и «Реал-бей». И вновь величие подвига «меркурьевцев» судьба подаёт на фоне контрастов. За два дня до этого, окружённый неприятельским флотом и будучи обречённым на гибель, без боя был сдан туркам 36-пушечный фрегат «Рафаил» под командованием капитана 2-го ранга С.М.Стройникова. Нужно отметить, что со времён Петра I в Европе на море существовало правило: если корабль в бою явно обречён, то в схватку не вступает, и капитан сдаёт судно неприятелю при условии сохранения противником жизни экипажу – на всех флотах, кроме российского, действовало это правило. Николай I жёстко отреагировал на «…позорное пленение судна»: повелел вернуть фрегат и «предать оный огню, как недостойного носить флаг русский». В 1853 г. адмирал П. Нахимов «волю Его Императорского Величества исполнил»: в Синопском бою опальный корабль, переменованный в «Фазли-Аллах», взлетел на воздух на виду у русской эскадры.
Победа маленького брига «Меркурий» в бою с двумя линейными кораблями казалась настолько фантастической, что не только Европа отказывалась в неё верить. Газета «Одесский вестник» писала: «Подвиг сей таков, что не находится другого ему подобного в истории мореплавания. Он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотвержение, оказанные при сём командиром и экипажем «Меркурия», славнее тысячи побед обыкновенных». 30-летний командир брига решил: на смерть каждый должен пойти по своей воле, а не по его приказу, хотя по уставу того времени достаточно было оглашения командирского приказа. Перед началом баталии он собрал решающий совет офицеров – всеми в один голос было принято драться, а потом соединиться с кораблём неприятеля и взорваться вместе с ним на воздух. Команда поддержала решение офицеров: «Рады славному бою, рады честной смерти!». «Теперь, – ответил капитан,- нам ничего не страшно, а мы неприятелю страшны. По пушкам! С Богом!». Перед смертным боем переоделись и помолились: офицеры надели белые парадные мундиры, солдатам выдали чистое бельё, священника на бриге не было – молитву Богу каждый возносил сам. Казарский знал: без Божьей помощи их ждёт неминуемая смерть, поэтому на коленях перед иконой просил не только храбрости умереть – молился о мужестве победить!
В. Даль писал: «Если рассудить, что на бриге было всего 18 пушек малого калибра, а неприятель напирал со 186 пушками большого калибра, то подумаешь, что слышишь сказку. Зазвучала музыка войны. Бриг вступил в бой». Каждый чётко знал своё место во время сражения. Казарский занимался управлением корабля и маневрированием. С полчаса бриг увёртывался от продольных залпов, но затем турки поставили его в два огня и буквально засыпали бриг ядрами. Пожары матросы моментально заливали водой. «Урус, сдавайся!» – закричали турки. В ответ под громогласное «Ура!» с брига летели новые выстрелы. Турки открыли жестокий огонь, от которого низкий «Меркурий» из-за порохового дыма перестал быть виден и не страдал от ядер. Воспользовавшись вдруг появившимся лёгким дуновением ветерка, Казарский выскользнул из клещей, а турки продолжали в дыму палить уже друг в друга. Вскоре враги вновь догнали бриг – Казарский искусно маневрировал, уклоняясь от продольных выстрелов в то время, когда один точный залп 100-пушечного корабля мог пустить бриг ко дну – всего на бриг попало 319 смертоносных турецких ядер, а было пущено их несчётное количество.
В рассказе «Бриг «Меркурий» Владимир Даль писал: «Меркурьевцы приободрились, а какое-то счастливое или роковое ядро канонира Лисенко перебило ветерштаги турецкого корабля, а другое повредило гротовый рангоут. Единственным выходом для «Селимие» было лечь в дрейф и зализывать раны». Казарский обнял и расцеловал матроса, как родного брата. Бриг развернулся в сторону «Реал-бея» и, дымящийся, с грудами обломков на палубе, пошёл на врага умирать. Один из пленённых рафаиловцев сообщил туркам, что капитан «Меркурия» таков, что ни за что не сдастся в плен – пойдёт на абордаж. На «Реал-бее» началась паника: бриг вот-вот сцепится с ним, чтобы взорваться и вместе пойти ко дну. И тут проявилась Божья милость: счастливым выстрелом вновь удалось перебить у неприятеля нок правого формарса-рея. «Реал-бей» вынужден был выйти из боя и лечь в дрейф.
Трёхчасовое сражение закончилось блистательной победой брига «Меркурий». «Несломленный русский бриг, весь в пробоинах, подняв оставшиеся изорванные паруса, удалялся от неприятеля к своим». Подытожили потери: четверо убитых, шесть раненых, капитан контужен в левую часть головы. Впоследствии подсчитали: вероятность этих двух роковых победных ударов составляла одну стомиллионную. Об этом бое штурман турецкого корабля написал: «Коли в древние и новые времена были подвиги храбрости, то, конечно, этот случай должен затмить всё; имя героя достойно быть написано золотом на храме Славы: это капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский, а бриг – «Меркурий». «Пусть же такое свидетельство неприятеля передаст потомству достойную славу Казарского и всех его сподвижников» (В.Даль).
Зоя Шаталова.